Дитрих Бонхёффер

Следуя Христу

Простота безмятежной жизни

 

«Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше. Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма? Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне».

(Матф.6:19-24)

 

Жизнь последовавшего оберегается тем, что ничто не вступает между Христом и ним – ни закон, ни личное бла­гочестие, но также и не мир. Последовавший всегда видит только Христа. Он видит не Христа и мир. Он совершенно не вдается в это рассуждение, но во всем следует един­ственно Христу. Тогда око его чисто. Это целиком и пол­ностью покоится на свете, исходящем от Христа, не со­держащем в себе ни тьмы, ни двусмысленности. Как око должно быть чистым, ясным и простодушным, чтобы те­ло пребывало в свете; как ни нога, ни рука не иначе не получат света, кроме как от ока; как нога оступается, а рука промахивается, если око мутно; как все тело во тьме, если угасает око, – так и воспоследовавший до тех пор пре­бывает в свете, пока он простодушно смотрит на Христа, а не на что-то иное; так сердце ученика должно быть на­правлено единственно ко Христу. Если око видит что-то другое, кроме действительного, то обманывается все тело. Если сердце привязано к мирской внешности, к творению вместо Творца, то ученик потерян.

Блага всего мира стремятся отвлечь сердце Иисусова ученика. К чему лежит сердце ученика? вот в чем вопрос. Лежит ли оно к мирским благам? – или же только ко Хрис­ту и благам? или единственно только ко Христу? Светиль­ник для тела есть око, светильник последовавшего за Христом есть сердце. Если око худо, то и тело должно быть во тьме. Если сердце темно, то как же темно должно быть ученику. Сердце же, однако, будет во тьме, если оно ник­нет к мирским благам. Теперь призыв Иисуса может быть сколь угодно настойчивым – он отскакивает, он не нахо­дит входа в человека, ибо сердце затворено, оно принад­лежит чему-то другому. Как свет не проникнет в тело, если око злобно, так и слово Иисуса больше не проникнет к уче­нику, ибо его сердце заперто. Слово подавлено, как семя между тернием, «заботами, богатством и наслаждениями житейскими» (Лк 8:14).

Простодушие ока и сердца соответствует той сокровен­ности, которая не знает ни о чем, кроме слова Христа и Его призыва; оно заключается в полнейшем единении со Христом. Как воспоследовавшим простодушно обходить­ся с земными благами?

Иисус отказывает им не в пользовании земными бла­гами. Иисус в человеческом Своем воплощении ел и пил, как и Его ученики. Тем самым Он очистил пользование земными благами. Блага, изводящиеся под рукой, служащие ежедневным потребностям и пищей телу, – последо­вавший должен принимать благодарно.

 

Паломником шагаешь,

Без груза, как-нибудь.

Заботы, сборы, торги

Лишь отягчают путь.

Иной – тот мертв везде;

Отправимся же с Богом,

Довольствуясь немногим,

Нуждаясь лишь в нужде.

Tersteegen

 

Блага даны, чтобы ими пользоваться; но не для того, чтобы их собирать. Как Израиль получал в пустыне каж­дый день манну от Бога и не заботился о еде и питье и как манна, которая сохранялась изо дня в день, вскоре под­гнила, так и ученик Иисуса должен ежедневно поручать свое от Господа; но, накапливая для длительного хранения, он портит и дары, и себя самого. Сердце его лежит в собранных им сокровищах. Накопленное добро ступает между мной и Богом. Где сокровище мое, там моя надеж­да, моя уверенность, мое утешение, мой бог. Сокровище – это идолопоклонство[13].

Но где же проходит граница между теми благами, ко­торыми мне надлежит пользоваться, и сокровищем, кото­рое мне незачем иметь? Перевернем высказывание и скажем так: к чему лежит твое сердце, то и есть твое со­кровище – и тогда ответ уже дан. Сокровище может быть очень невзрачным, это зависит не от величины, а только от сердца, только от тебя. Но если спрошу далее: как мне узнать, к чему лежит мое сердце, – то ответ и здесь ясен и прост: Все, что тебе мешает любить Бога превыше всех остальных вещей, что становится между тобой и твоим по­слушанием Иисусу, – это и есть сокровище, там и твое сердце.

Если же человеческое сердце лежит к сокровищу, то человеку надо иметь себе сокровище[14], по воле Иисуса, только не на земле, где оно разлагается, а на небе, где оно сохранится. «Сокровища» на небе, о которых говорит Иисус, – очевидно не одно какое-то сокровище, пусть да­же Сам Иисус, но сокровища, действительно собранные последовавшим. И большое обетование выражено в том, что ученик, следуя Христу, приобретает небесные сокро­вища, которые не исчезают, а ждут его и которыми он бу­дет наделен. Что это могут быть за сокровища, как не то подвижническое, то тайное в жизни ученика; что это могут быть за сокровища, как не плоды страстей Христовых, выпавших на жизнь последовавших?

Если сердце ученика всецело принадлежит Богу, то для него ясно, что он не может служить двум господам. Он не может этого. Это невозможно, если следуешь Христу. Проще всего было бы выказать свое христианское благоразумие и познания в том, чтобы уяснить себе, как служить двум господам, Богу и маммоне, предоставив каж­дому из них ограниченные права. Почему мы, дети Божьи, не должны стать радостными детьми этого мира, радующи­мися своим благим дарам и получающими свои сокровища по Божьему благословению? Бог и мир, Бог и земные бла­га – противостоят друг другу, поскольку мир и его блага цепляются за наше сердце и, только заполучив его, стано­вятся тем, что они есть. Без нашего сердца мир с его блага­ми – ничто. Они живы нашим сердцем. Итак, они претят Богу. Свое сердце, полное любви, мы можем отдать только одному, мы можем быть преданными только одному госпо­дину. Что противостоит этой любви – подпадает ненависти. По слову Христову, по отношению к Богу существует толь­ко любовь или ненависть. Если мы не любим Бога, то не­навидим Его. Середины не дано. Бог есть Бог потому и в том, что Его можно только любить или ненавидеть. Здесь существует лишь один выбор, или ты любишь Бога, или ты любишь мирские блага. Если ты любишь мир, то нена­видишь Бога; любишь Бога – ненавидишь мир. И безраз­лично – просто ли тебе хочется этого или ты делаешь это сознательно. Совершенно верно, ты не захочешь этого, ты не узнаешь вполне того, что ты делаешь; напротив, ты именно этого не хочешь, иначе ведь это значит, что ты хо­чешь служить двум господам. Ты хочешь любить Бога и блага; что ж, тогда ты будешь все время держаться неправ­ды – ты ненавидишь Бога. Ведь ты, как тебе кажется, лю­бишь Его. Но если мы любим сразу и Бога и мирские блага, то эта любовь к Богу оборачивается ненавистью; око утра­чивает простодушие, а сердце – единение с Иисусом. Хо­тим мы этого или нет, по-иному не бывает. Не можете служить двум господам вы, следующие за Христом.

 

«Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды? Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту [хотя] на один локоть? И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры! Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний [сам] будет заботиться о своем: довольно для [каждого] дня своей заботы».

(Матф.6:25-34)

 

Не заботьтесь! Блага морочат человеческое сердце, да­вая ему беспечность и беззаботность; в действительности же, однако, они как раз и причиняют ему заботу. Сердце, жадное до сокровищ, получает вместе с ними удушливое бремя забот. Забота творит сокровища, и сокровища тво­рят заботу. Мы хотим обеспечить свою жизнь благами, хо­тим заботами стать беззаботными; но в действительности здесь доказывается противоположное. Кандалы, сковы­вающие нас с благами, удерживающие блага, сами суть заботы.

Злоупотребление благами состоит в том, что мы упо­требляем их для попечения о следующем дне. Забота все­гда направлена в завтра. Блага же в строжайшем смысле предназначены на сегодня. Меня смущает сегодня как раз попечение о завтрашнем дне. Каждому дню достает сво­их хлопот. Кто утром положится всецело на Господа, по­лучая сегодня все, что ему надобно для жизни, только тот воистину обеспечен. Получая каждый день, я делаюсь свободен от завтрашнего дня. Мысль о завтрашнем дне доставляет мне бесконечные заботы. «Не заботьтесь о завт­рашнем дне» – это либо ужасная насмешка над нищими и убогими, непосредственно к которым обращается Иисус, над всеми теми, кто – по человечески говоря – завтра об­речен на голодную смерть, если не озаботится сегодня. Это либо непереносимый закон, который человек с отвраще­нием отвергнет, либо же единственное в своем роде воз­вещение Евангелия о свободе детей Божьих, у которых один Отец Небесный, подаривший им возлюбленного Сы­на. Как мог Он не подарить вместе с Ним и всего осталь­ного?

«Не заботьтесь о завтрашнем дне» – это не следует по­нимать, как житейскую мудрость, как закон. Это нужно постигать только как благую весть от Иисуса Христа. Толь­ко последовавший, узнавший Иисуса, воспринимает это слово как обещание любви Его Отца и свободу от всех ве­щей. Не забота делает ученика беззаботным, но вера в Иисуса Христа. Отныне он знает: Мы можем вовсе не за­ботиться (стих 27). Следующий день, следующий час от нас полностью отъят. Это бессмысленно – делать вид, как будто мы вообще способны заботиться. Ведь мы не можем изменить положение вещей в мире. Заботиться может лишь Бог, поскольку Он правит миром. Поскольку мы мо­жем не заботиться, поскольку мы полностью бессильны, то в силу этого мы также должны не заботиться. В против­ном случае мы приписываем себе власть Бога.

Но последовавший знает также, что он не только не мо­жет или не должен заботиться, но что ему и нет нужды за­ботиться. Не забота дает ежедневный хлеб (но также и не работа), но Отец Небесный. Птицы небесные и лилии не работают и не прядут, и все же они сыты и одеты, ежеднев­но и без заботы получая свое. Мирские блага им нужны только для сегодняшней жизни, они не собирают их и тем возносят хвалу своему Творцу, не своим прилежанием, не своей работой, не своей заботой, но через каждодневное, простодушное получение ниспосылаемых Богом даров. Так птицы небесные и лилии становятся примером для по­следовавших. Иисус отменяет причинную связь работы и пропитания, неизбежную, если она осмысляется без Божь­ей помощи. Он не рассматривает каждодневный хлеб как награду за работу, но говорит о беззаботном простодушии того, кто, идя путями Иисуса, все получает от Бога.

«Ни один зверь не работает для своего пропитания, но всякий имеет свое дело, и сообразно сему ищет и находит себе пищу. Пташка летает и поет, вьет гнездо и выводит птенчиков; это ее работа, но не это ее кормит. Волы пашут, лошади возят и участвуют в битвах, овцы дают шерсть, молоко, сыр, это их работа, но не это их кормит; земля же растит траву и напитывает ее дождем Божьим. Итак, человек может и должен и работать, и еще что-то де­лать, но все-таки при этом знать, что есть и другой, пита­ющий его и его работу, именно же: обильный дождь, что от Бога проливается; хотя и может показаться, что его пи­тает работа – ведь Бог без работы не дает ему ничего. Хо­тя пташка не сеет и не жнет, но помрет с голоду коли не полетит отыскивать себе пропитание. А что она найдет про­питание, то не работа ее, но благо от Господа. Ибо кто же положил туда пищу, чтобы она ее нашла? Ибо где Бог не положит, там никто ничего не отыщет, и весь мир должен до смерти работать и искать» (Лютер). Но если птицы и ли­лии опекаются Творцом, то разве Отец не будет способство­вать и насыщению Своих детей, которые каждый день молят Его об этом; неужели Он может отказать им в том, что каждый день потребно для их жизни, Он, Которому принадлежат все земные блага и Который может распре­делить их по Своему благоусмотрению? «Господь да даст мне на каждый день, сколько мне потребно для жизни; Он дает птицам, сидящим на крыше, как же Он не даст этого и мне?» (Клаудиус).

Забота есть дело язычников, не верящих, полагающих­ся лишь на свою силу и работу, но не на Бога. Язычники суть люди озабоченные, потому что им неизвестно, что Отец знает все, в чем мы нуждаемся. Потому они стремят­ся сами сделать то, чего не ждут от Бога. Но для последо­вавших несомненно: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам». Тем самым ста­новится ясно, что забота о еде и одежде еще не есть забо­та о Царстве Божьем, как мы охотно могли бы допустить; как будто выполнение работы для нашей семьи и для нас, наша забота о хлебе и жилище уже есть искание Царства Божия; как будто это осуществимо среди таких забот. Царство Божье и праведность Его здесь совершенно от­личаются от того, что достается нам в качестве мирских благ. Это не что иное, как праведность, о которой говорится у Матфея в гл.5 и 6, праведность Креста Господня и сле­дования под тяжестью креста. Единение со Христом и по­слушание Его заповеди – прежде, все остальное следует после. Это не одно в другом, но одно за другим. Устремлен­ность к праведности Христа стоит до забот о нашей жиз­ни, о еде и одежде, о ремесле и семье. Здесь дается только крайнее суммирование того, что уже было сказано. И это слово Иисуса есть либо непереносимое бремя, невообра­зимое уничтожение человеческого бытия для нищих и убо­гих – либо же оно само есть Евангелие, преисполняющее нас свободой и радостью. Иисус говорит не о том, что че­ловек должен и не может, но о том, что даровал нам Бог и обетовал. Если нам дарован Христос и мы призваны сле­довать Ему – тогда нам вместе с Ним даровано действи­тельно все. Все остальное приложится нам. Кто, следуя Христу, взирает единственно на Его правду, тот находит­ся в руке и под защитой Иисуса Христа и Отца Его, а кто приобщен Отцу, с тем ничего не может случиться, тому не надо больше сомневаться, что Отец вполне может накор­мить Своих детей и не оставит голодными. Господь помо­жет, когда это надо. Он знает о наших нуждах.

Последователь Иисуса после долгого ученичества на вопрос Господа: «Имели ли вы в чем недостаток?» – отве­тил: «Ни в чем!» Как может иметь нужду тот, кто в голоде и лишениях, в гонениях и опасности пребывает в несомненном единении с Иисусом Христом?

 

^[13] Не случайно, что ап. Павла в перечнях прегрешений блуд и корыстолюбие всегда ставятся рядом и оба названы идолопоклонством.

^[14] Нужно внятно подчеркнуть, что Иисус не линает человеческого сердца того, в чем  оно  нуждается: сокровища, славы и хвалы. Но Он придает всему этому другое содержание: славу от Бога (Ин 5:44), хвалу крестом (Галл 6:14) и сокровище на небе.