27.03.2010
Скачать в других форматах:

Филип Янси

Что удивительного в благодати

Часть третья. Ощущение несправедливости благодати. Запах скандала

Глава 11. Дом незаконнорожденных: рассказ

(В английском языке слово, переведенное здесь как «незаконнорожденный», имеет резко отрицательный оттенок. Оно используется как ругательство. В русском языке подобные слова относятся к ненормативной лексике [прим. теол. редактора].)

Уилл Кемпбелл вырос на животноводческой ферме в штате Миссисипи. Погруженный в книги, мало контактирующий с окружающими его людьми, он усердно занимался и, в конце концов, пробил себе дорогу в Йельскую Богословскую Семинарию. После ее окончания, он вернулся на Юг, чтобы проповедовать, и был провозглашен ответственным за религиозную жизнь в университете Миссисипи. Было начало шестидеся тых годов, в это время добродетельные жители штата Миссисипи сплотились в борьбе против защитников гражданских прав, и как только студенты и администрация университета узнали о либеральных взглядах Кемпбелла на расовую интеграцию, его пребыванию в университете был положен конец.

Вскоре Кемпбеллл оказался в самой гуще борьбы, возглавив кампанию по регистрации населения, пришедшего на голосование, и осуществлению контроля над идеалистически настроенной молодежью Севера, которая эмигрировала на Юг, чтобы присоединиться к борющимся за гражданские права. Среди этих молодых людей был и студент Гарвардской Семинарии Джонатан Дэ-ниэлс, который отозвался на призыв доктора Лютера Кинга собраться на Сельме. Многие добровольцы вернулись после демонстрации домой, но Джонатан Дэниэлс остался, и Уилл Кемпбелл с ним подружился.

В те дни теология Кемпбелла подверглась ряду проверок. Многие оппозиционеры происходили из «добрых христианских» семей, которые не хотели пускать людей другой расы в свои церкви и которые противостояли любому, кто пытался вмешаться в законы, покровительствующие людям с белой кожей. Кемпбеллу гораздо проще было найти со юзников среди агностиков, социалистов и немногочисленных набожных северян.

«В двух словах, в чем весть, данная христианам?» — вызывающе спросил его один из агностиков. Этим собеседником был П. Д. Ист, издатель газеты, отошедший от христианской веры, который видел в христианах врагов и не мог понять, почему Уилл упрямо отстаивает религиозную веру. Кэмпбелл вспоминает: «Мы куда-то шли или откуда-то возвращались, когда он сказал: «Объясни мне. Десять слов, не больше». Я ответил: «Мы все незаконнорожденные, но Бог все равно любит нас». Он не сказал, что он думал о сказанном мной, кроме того, что, сосчитав слова, загибая пальцы на руке, он повторил: «Я давал вам десять слов. Если вы хотите попробовать еще раз, у вас в запасе еще одно слово». Я больше не стал пробовать, но он часто потом напоминал мне о том, что я сказал ему в тот день».

Сам того не подозревая, Кемпбелл своим определением попал в самое сердце П. Д. Иста. Ист действительно был незаконнорожденным, которого всю жизнь унижали этим. Кемпбелл выбрал именно это слово не просто для того, чтобы шокировать собеседника, но также ради теологической точности. В духовном смысле мы незаконнорожденные дети, которые, несмотря на это, приглашены присоединиться к семье Бога. Чем больше Кемпбелл думал об этом внезапно пришедшем ему в голову определении Евангелия, тем больше оно ему нравилось.

Однако П. Д. Ист подверг это определение безжалостной проверке, в самый мрачный день жизни Кемпбелла, в тот день, когда помощник шерифа в штате Алабама Томас Коулмэн застрелил двадцатишестилетнего друга Кемпбелла. Джонатан Дэниэлс был арестован за пикетирование магазинов для белых. Когда его выпустили из тюрьмы, он направился в бакалейную лавку, чтобы позвонить оттуда и договориться о поездке, но в этот момент появился Коулмэн, который был вооружен пистолетом и разрядил его Джо натану в живот. Пули полетели и в еще одного человека — чернокожего подростка — тяжело ранив его в спину.

В книге «Брат стрекозы» Кемпбелл вспоминает разговор с ТТ. Д. Истом в тот вечер, результатом которого стало то, на что Кемпбелл оглядывается как на «самый поучительный теологический урок в своей жизни».

П. Д. Ист остался на наступательных позициях, даже в этот скорбный период времени: «Да, брат. Посмотрим, выдержит ли данное тобой определение такое испытание». Я звонил в департамент юстиции, в «Союз за гражданские свободы американцев», знакомому юристу в Нэшвилл. Я говорил о том, что смерть моего друга — это пародия на правосудие, что это полное нарушение закона и порядка, преступление против федерального и государственного закона. Я прибегал к таким словам как деревенщина, захолустье, босяк, невежда, член ку-клукс-клана и многим другим. Я занялся социологией, психологией, социальной этикой, говорил и думал в этих понятиях. Изучил я также и теологию Нового Завета. П. Д. Ист набросился на меня, как тигр: «Давай, брат, поговорим о твоем определении». В один прекрасный момент Джо [брат Уилла] повернулся к нему: «Остынь! Неужели ты не замечаешь, когда кому-то плохо?» Но П.Д. Ист, любивший меня слишком сильно, для того чтобы оставить одного, отмахнув­шись от него, продолжал: «Джонатан был незаконнорожденным?»

Кемпбелл ответил, что хотя тот был одним из самых приятных парней, каких ему довелось знать, правда заключается в том, что каждый из нас — грешник. В этом смысле, да, он был «незаконнорожденным».

«Хорошо. Томас Коулмэн незаконнорожденный?» — продолжал П.Д.Ист. На этот вопрос Кемпбелл нашел ответ гораздо быстрее. Ясное дело, что убийца был незаконнорожденным.

Тогда П. Д. Ист придвинул к Кемпбеллу свой стул, положив свою худую руку ему на колено и посмотрев прямо в его покрасневшие глаза, спросил: «Как ты думаешь, какого из этих двух незаконнорожденных Бог любит больше?» Вопрос попал в точку, в самое сердце. В своей книге Кэмпбелл пишет: «Неожиданно все стало ясно. Все. Это было откровение. Винные пары, которые были в нас, казалось, осветили и усилили его воздействие. Я прошел через всю комнату к окну и открыл ставни, не находя сил отвести взгляд от уличного света. И заплакал. Но плач растворялся в смехе. Это было странное ощущение, которое я переживал. Я помню, как я пытался отделить скорбь от радости. Отделить причину своих слез от причины своего смеха. Тогда вскоре все стало ясно. Я смеялся над самим собой, над двадцатью годами христианского служения, которые, хотя я сам того не понимал, превратились в служение либеральной софистике.. согласился с тем, что сама идея- человек мог пойти в магазин, где несколько безоружных людей пьют газировку с сиропом и едят печенье, и выпалить в одного из них из пистолета, выбив из него легкие, сердце и кишки, а потом навести его на другого и выпустить в него несколько пуль, которые пройдут через его плоть и кости, и Бог отпустит этого человека на свободу — была выше моего понимания. Но если это как раз не тот самый случай, то тогда нет Евангелия, нет Благой Вести. Если это неправда, то у нас только недобрые вести, мы остаемся наедине с законом».

То, что Уилл Кемпбелл познал в ту ночь, было новым познанием благодати. Благодать дается свободно и распространяется не только на тех, кто не заслужил ее, но и на тех, кто, в действительности, заслуживает обратного: на членов ку-клукс-клана в той же степени, что и на защитников гражданских прав, на П. Д. Иста в той же мере, что и на Уилла Кемпбелла, на Томаса Коулмэна равно, как и на Джонатана Дэниэлса.

Это откровение укоренилось в Уилле Кемпбелле так глубоко, что он был потрясен благодатью. Он сообщил свою позицию в Национальный Совет Церквей и стал, как он сам себя назвал, «апостолом для бедняков», при этом изменив смысл этого понятия. Он купил ферму в штате Теннеси и сегодня с той же радостью проводит время в кругу ку-клукс-клановцев и расистов, что и среди темнокожих меньшинств и белых либералов. Он увидел, что многие люди изъявляли желание помочь меньшинствам; но он не знал ни одного человека в мире, который бы согласился на служение Томасу Коулмэну.

Мне нравится история Уилла Кемпбелла, потому что я сам вырос в Атланте среди людей, которые носили расизм как эмблему чести. Если быть кратким, я люблю историю Кемпбелла, потому что какое-то время я больше был похож на Уилла Кемпбелла, чем на Джонатана Дэниэлса. Я никогда никого не убивал, но я, без сомнения, ненавидел. Я смеялся, когда ку-клукс-клановцы подожгли крест на лужайке перед домом негритянской семьи, которая первой рискнула поселиться у нас по соседству. А когда убивали северян, как это произошло с Джонатаном Дэниэлсем, мои друзья и я пожимали плечами и говорили: «Да воздастся им, пришедшим сюда раздувать ссоры».

Когда пришло время, и я увидел себя таким, каким я был в действительности, презренным расистом, лицемером, который скрывался за маской Евангелия, живя по антиевангельским законам; когда подошло это время, я как утопающий ухватился за обещание благодати тем людям, которые заслуживают обратного. Людям вроде меня.

He-благодать временами отвоевывает прежние территории, соблазняя меня поверить, что мое «я», на которое теперь снизошло откровение, отныне нравственно превосходит босяков и расистов, которые еще не видели света. Но я знаю правду, что «Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками». Я знаю, что встретился лицом к лицу с любовью Бога, когда был дурнее, а не лучше всего, и что удивительная благодать спасла потерпевших крушение, вроде меня.

 

Евангельская Реформатская Семинария Украины

  • Лекции квалифицированных зарубежных преподавателей;
  • Требования, которые соответствуют западным семинарским стандартам;
  • Адаптированность лекционных и печатных материалов к нашей культуре;
  • Реалистичный учебный график;
  • Тесное сотрудничество между студентами и местными преподавателями.

Этот материал еще не обсуждался.