Джерри Фалвелл назвал его одним из своих героев и «героем для многих евангельских христиан, включая Билли Грэма». Я вспоминаю, как несколько лет назад, прохаживаясь по территории Центра им. Билли Грэма, обратил внимание на то, какое почетное место занимает фигура Финни в евангельской традиции. Мое наблюдение нашло свое подтверждение, когда я обучался на первом курсе богословия в Христианском колледже – в ходе обучения требовалось прочитать работы Финни. Этого нью-йоркского благовестника Великого пробуждения часто цитировал и превозносил как героя христианский певец Кейт Грин, его глубоко уважают члены организации «Молодежь с миссией». Финни особенно почитаем среди лидеров правых и левых христиан, а его влияние заметно в уставах различных движений, которые кажутся весьма разнообразными, но в реальности являются преемниками Финни: от движения «Виньярд» и Движения Церковного Роста до политических и социальных крусейдов, теле-евангелизма и движения «Промис киперс» («Хранители обетов»). Только вспомните, как радостно и вдохновенно воскликнул бывший президент колледжа «Уитон»: «Финни продолжает жить!»

И это действительно так, потому что моралистическое учение Финни представляло церковь скорее как место личных и социальных преобразований, чем место, в котором средства благодати, Слово и таинство, становятся доступными для верующих, которые, в свою очередь, несут затем евангелие миру. В девятнадцатом столетии евангельское движение стало все более идентифицироваться с политическими требованиями – от отмены рабства и детского труда до признания прав женщин и запрета алкоголя. В конце столетия начался наплыв иммигрантов-католиков, что заставило многих американских протестантов чувствовать себя не слишком комфортно. Секуляризм стал ограждать протестантов от учреждений (колледжей, больниц, благотворительных организаций), которые были ими же основаны и финансировались за их счет. В отчаянной попытке вернуть силу и славу «Христианской Америки» (образа мощного христианского государства, бытовавшего в представлении людей, но на деле ставший после распада пуританской Новой Англии весьма иллюзорным) протестанты конца 19-го столетия организовывали целые кампании с целью «американизировать» иммигрантов, провести сильное наставление в морали и повлиять на «формирование характера». Евангелисты показывали, как их «американское евангелие» полезно на практике для отдельной личности и нации в целом.

Вот почему Чарльз Финни так популярен. Он является наиболее выдающейся фигурой периода, когда христианство начало уходить от ортодоксального учения Реформации, что проявилось в появлении Движения Великого пробуждения (Эдвардс и Уитфильд), и двигаться к арминианскому (и даже пелагианскому) ривайвализму, который явственно присутствует в церкви начиная со второго Великого пробуждения и до наших дней. Для того чтобы продемонстрировать, насколько современное евангельское христианство обязано Финни той формой, какую оно приобрело сегодня, мы должны, прежде всего, показать отличительные черты его богословия. Благодаря им Финни положил начало предпосылкам для крупных изменений внутри современных евангельских церквей, а именно появлению Движения Церковного Рроста, Пятидесятнического движения и политического ривайвализма.

Кто такой Финни?

В своем противостоянии распространяющемуся повсюду кальвинизму Великого пробуждения, преемники этого великого движения Духа Божьего сместили свой акцент с Бога на человека, от проповеди объективного содержания (а именно только Христа распятого) к настойчивому побуждению человека «принять решение».

Чарльз Финни (1792–1875 гг.) нес служение на передовых позициях так называемого второго Великого пробуждения. Пресвитерианин Финни, работавший тогда адвокатом, в один день пережил «могущественное крещение Святым Духом», которое «подобно потоку электричества проникало и пронизывало меня… и казалось, явилось в волнах любви». На следующее же утро он сказал своему первому клиенту: «Я получил залог от Господа Иисуса Христа, чтобы вести Его дело, и поэтому я не могу вести ваше». Он отказался поступать в Принстонскую семинарию (и вообще в любую семинарию). Вместо этого он начал организовывать пробуждения в северной части штата. Одна из его наиболее популярных проповедей называлась «Грешники обязаны изменить свои сердца».

Любое учение Финни оценивал, задаваясь единственным прагматическим вопросом: подходит ли оно для обращения грешников? Одним из результатов деятельности ривайвализма Финни было разделение пресвитериан в Филадельфии и Нью-Йорке на кальвинистскую и арминианскую группы. Его «новые меры» включали «скамью раскаявшихся» (предшественницу современного призыва «выйти вперед»), психологические технические приемы, ведущие к потере сознания и плачу, и другие «чудеса», как их называл Финни и его последователи. Чарльз Финни все сильнее проявлял враждебность по отношению к пресвитерианству. Во введении к своему «Систематическому богословию» он критикует Вестминстерское исповедание веры и его сторонников, заявляя, будто бы они сотворили из исповедания «бумажного папу» и «вознесли свое исповедание и катехизис на папский трон и на место Святого Духа». Следует отметить, что Финни демонстрирует, насколько близок арминианский ривайвализм в своих натуралистических настроениях не слишком чистому богословскому либерализму. Оба впитывают идеи Просвещения и его трепетное отношение к человеческому разуму и нравственности:

«Мнение, будто инструмент, созданный Вестминстерской ассамблеей, должен в 19-ом столетии оставаться нормой для церкви, не только поразительно, но и, должен сказать, просто смехотворно. Это является абсурдом как для богословия, так и для любого направления науки. Уж лучше иметь живого папу, чем «мертвого».

В чем проблема богословия Финни?

Достаточно всего лишь просмотреть оглавление «Систематического богословия» Финни, чтобы убедиться, что вся его богословская система вращается вокруг нравственности человека. Главы с первой по пятую посвящены моральному правлению, обязательствам и единству морального действия, шестая и седьмая носят название «Полное повиновение», а в главах с восьмой по четырнадцатую обсуждаются любовь, эгоизм, благочестие и порок. Вплоть до двадцать первой главы, где говорится об искуплении, мы не найдем ничего отличительно христианского. Далее следует рассмотрение возрождения, покаяния и веры. Есть одна глава об оправдании и последующие шесть об освящении. Другими словами, Финни по сути написал сборник сочинений по этике, а не книгу по систематическому богословию.

Но это не значит, что «Систематическое богословие» Финни не содержит никаких значимых богословских положений. Отвечая на вопрос: «Перестает ли христианин быть христианином, если он совершает грех?», Финни говорит следующее:

«Когда человек согрешает, он на определенное время перестает быть святым. Это очевидно. Когда он грешит, он должен быть осужден. Он должен пережить наказание Божьего Закона… Если скажут, что в отношении христианина наказание удалено навсегда или отменено, хоть заповедь все еще и связывает его, то я отвечу, что отменить наказание – означает отказаться от заповеди; ибо заповедь без наказания – не закон, а всего лишь совет или наставление. Поэтому христианин оправдан до тех пор, пока он повинуется, и должен быть осужден, когда не повинуется. Ведь в противном случае антиномианство будет право. В этом отношении согрешающий христианин и необращенный грешник стоят на одном уровне» (46 стр.).

Финни верил, что Бог требует абсолютного совершенства. Но вместо того чтобы искать свою совершенную праведность во Христе, Финни сделал следующий вывод:

«Полное настоящее повиновение – это условие оправдания. Но возвратимся к вопросу: «Может ли человек быть оправданным, если грехи все еще пребывают в нем»? Конечно же, нет! На это указывают как юридические, так и евангельские принципы, если, конечно, закон не отменен. Но может ли он быть прощен, принят и оправдан, в евангельском смысле, если грех, любая степень греха, все еще пребывает в нем? Конечно, нет» (57 стр.).

Имея в виду Вестминстерское исповедание веры, Финни говорит следующее относительно формулировки реформатов, что человек есть «одновременно грешный и оправданный»: «Эта ересь уничтожила больше душ, чем весь универсализм, который стал проклятием мира. Когда христианин грешит, он обрекает себя на осуждение, поэтому он должен покаяться и совершить свои первые дела послушания. В противном случае он погибнет» (60 стр.).

Мы еще возвратимся к доктрине оправдания Финни, но следует отметить, что она основана на отрицании учения о первородном грехе. Поддерживаемое и католиками, и протестантами, это библейское учение настаивает, что все мы рождены с наследованной виной и греховностью Адама. Таким образом, мы находимся в рабстве греховной природы. Как сказал один проповедник: «Мы грешим, потому что мы грешники». Состояние греховности обуславливает греховные действия, а не наоборот. Но Финни следовал за Пелагием, еретиком 5 столетия, который был осужден большим количеством соборов, чем кто-либо другой в церковной истории, и отрицал эту доктрину.

Финни верил, что люди способны выбирать, пребывать ли в состоянии греховной природы или искупленной. Он считал учение о первородном грехе «анти-библейской и бессмысленной догмой» (179 стр.). Финни совершенно очевидно отрицал мнение, что люди обладают греховной природой. Поэтому если Адам ведет нас к греху, то это не из-за того, что мы наследовали его грех и вину, но из-за того, что следуем его плохому примеру. А это логически ведет к рассмотрению Христа, второго Адама, в качестве примера спасенной личности. Это и утверждает Финни в своем объяснении искупления.

По мнению Финни, первое, что мы должны уяснить себе относительно искупления, – что Христос не мог умереть за грехи кого-то другого. Его повиновения Закону и Его совершенной праведности было достаточно только для того, чтобы спасти Его Самого, но они не могли юридически быть приняты в пользу других. То, что богословие Финни стимулировано желанием морального совершенства, видно практически повсеместно в его книге. «Если Христос подчинился Закону как наш Заместитель, тогда почему наше собственное возвращение к личному повиновению рассматривается как sine qua non нашего спасения»? (206 стр.) Другими словами, почему Бог настаивает, чтобы мы спасали себя своим собственным послушанием, если работы Христа было достаточно? Читателю следует вспомнить слова апостола Павла в этом отношении: «Не отвергаю благодати Божией; а если законом оправдание, то Христос умер напрасно». Кажется, Финни соглашается с этим. Но разница состоит в том, что для него не составляет труда верить как в первую предосылку, так и во вторую.

Но это неправильно. Ведь Финни верил, что Христос умер за что-то. Не за кого-то, а за что-то. Другими словами, что Он умер ради цели, но не ради людей. Своей смертью Христос должен был подтвердить Божье моральное правление и привести нас к вечной жизни, показав пример, как Адам привел нас ко греху, показав свой пример. Почему же Христос умер? Бог знал, что «искупление пробудит в творениях самые высокие мотивы для благочестивого существования. Пример – это высочайшее моральное влияние, какое только можно оказать… Если благожелательность, проявленная в искуплении, не покоряет эгоизм грешника, тогда его случай безнадежен» (209 стр.). Поэтому мы являемся не беспомощными грешниками, нуждающимися в искуплении, а сбившимися с пути грешниками, которые нуждаются в примере самоотречения, причем такого сильного примера, который бы заставил нас расстаться со своим эгоизмом. Финни не только верил, что теория искупления путем «морального влияния» является наилучшим способом для понимания креста, но и открыто отрицал заместительную суть искупления, которая «предполагает, что искупление было буквальной выплатой долга, а это, как мы уже видели, несопоставимо с природой искупления… Правда в том, что искупление само по себе не гарантирует спасения никому» (217 стр.).

И еще один момент относительно применения искупления. Отбрасывая кальвинистское ортодоксальное учение поздних пресвитериан и конгрегационалистов, Финни пламенно сражался против учения, которое говорило, что новое рождение – это божественный дар. Он настаивал, что «возрождение состоит в том, что грешник изменяет свой основной выбор, намерение, предпочтение; это переход от эгоизма к любви и добродетели», когда человек движим моральным влиянием примера Христа (224 стр.). «Первородная или природная греховность, физическое возрождение и все их разнообразные догмы одинаково противны евангелию и отвратительны для человеческого разума» (236 стр.).

Категорически не соглашаясь с учением о первородном грехе, заместительном искуплении и сверхъестественном характере нового рождения, Финни продолжает нападать на «учение, на основании которого Церковь стоит или падает» – оправдание только по благодати и только через веру.

Протестантские реформаторы, основываясь на ясных и четких отрывках Библии, настаивали, что оправдание (на греческом языке это слово скорее означает «провозгласить праведным», чем «сделать праведным») является юридическим вердиктом. Другими словами, если Римская католическая церковь утверждала, что оправдание – это процесс преобразования плохого человека в хорошего, то реформаторы настаивали на том, что оправдание – это провозглашение человека хорошим на основании праведности кого-то другого (Христа), и потому оно является свершенным, вынесенным «раз и навсегда» вердиктом правильного предстояния перед Богом, который провозглашается в начале христианской жизни, а не в середине или в конце ее.

Ключевые слова в евангельском учении – это «осужденный» и «вменение» (в противовес описываемому Финни «введению» праведности в душу человека). Зная все это, Чарльз Финни говорит:

«Но для грешника юридически быть провозглашенным праведным невозможно и абсурдно. Как мы увидим, есть множество условий и лишь одна основа для оправдания грешников. Как уже было сказано, не может быть никакого оправдания в юридическом или судебном смысле, но только на основе всеобщего, совершенного и непрекращающегося повиновения закону. Конечно, это отрицается теми, кто считает, что евангельское оправдание, или оправдание покаявшихся грешников, по природе своей – юридическое оправдание. Они придерживаются юридической максимы, гласящей: то, что человек делает посредством другого, он делает сам. И поэтому Закон рассматривает Христову праведность как нашу, на основании того, что Он проявил повиновение ради нас».

Далее Финни опровергает это утверждение:

 «Доктрина вмененной праведности, или то, что Христово повиновение закону признается как наше повиновение, основана на ложном и бессмысленном предположении. Ведь Христова праведность могла оправдать только Его Самого. Ее ни в коем случае нельзя вменить нам. И потому Он не мог проявить повиновение ради нас. Такое представление об искуплении как основе оправдания грешника, как это ни печально, является камнем преткновения для многих людей» (320–322 стр.).

Финни считал мнение, согласно которому вера – это единственное условие оправдания, «антиномианским». «Мы увидим, что стойкость в повиновении до конца жизни также является условием оправдания». Более того, «настоящее освящение в смысле полного посвящения себя Богу в настоящем является другим условием… оправдания. Некоторые богословы сделали оправдание условием освящения, вместо того чтобы говорить об освящении как условии оправдания. Но, как мы увидим, это ошибочный взгляд на данный предмет (326–327 стр.)… Каждое совершение греха требует «нового оправдания» (331 стр.).

Рассматривая «создателей Вестминстерского исповедания веры» и их учение о вмененной нам праведности, Финни размышляет: «Если это не антиномианство, тогда я просто не знаю, что это» (332 стр.). Эта юридическая терминология непонятна для Финни, и поэтому он делает вывод: «Я рассматриваю эти догмы как вымысел, более подходящий для небылиц, чем для богословской системы» (333 стр.). В этом разделе он также высказывается против Вестминстерской ассамблеи:

«Очевидна взаимосвязь взглядов Старой Школы на оправдание с их учением о греховности. Они считают, как мы увидели ранее, что человек греховен во всем. Конечно, возврат к личной, настоящей святости в смысле полного подчинения закону для них не может быть условием оправдания. Им необходимо оправдание, которое допускало бы возможность наличия хоть малейшей степени греха. Этого они достигают, говоря о вмененной праведности. Но разум отвергает такое оправдание во грехе. А они, таким образом, создали систему, когда взгляд закона и законодателя направлен не на грешника, а на его Заместителя, полностью исполнившего закон» (339 стр.).

Чарльз Финни называл это «другим евангелием». Настаивая, что драматическое описание христианской жизни апостолом Павлом в послании к Римлянам (7 глава) в действительности относится к тому периоду его жизни, когда он еще не пережил «полное освящение», Финни превосходит в своих заявлениях даже Уэсли, доказывая возможность полной святости в этой жизни. Джон Уэсли верил, что для верующего существует возможность достигнуть полного освящения. Но, увидев, что даже самые святые христиане согрешают, он подогнал свое богословие так, что выставил полное освящение как некий эмпирический факт, сказав, что этот опыт «христианского совершенства» является делом сердца, а не результатом действий. Другими словами, христианин может быть совершенен в любви, так что эта любовь в данный момент становится единственной мотивацией для его действий, хотя время от времени он будет совершать ошибки. Финни же отрицает этот взгляд, настаивая, что оправдание основано на условии полного всеобъемлющего совершенства. А оно суть «подчинение Закону во всей полноте». Верующий, согласно Финни, способен на это. Когда он или она каким-либо образом преступает Закон, тогда необходимо новое оправдание.

Как красноречиво отметил Принстонский богослов Б. Б. Уорфилд, есть две основные религии во всей истории: язычество, религиозным выражением которого является Пелагианство, и сверхъестественное искупление, совершенное Христом. Соглашаясь с Уорфилдом и всеми теми, кто серьезно предупреждал о заблуждениях Финни и его последователей, мы должны четко определить для себя, чем же является еретическое направление Американского протестантизма. Евангельский и либеральный протестантизм, корни которых глубоко уходят в ривайвализм Финни, по всей видимости, не так уж и далеко отстоят друг от друга. «Новые средства» Чарльза Финни, подобно современному Движению Роста Церкви, поставили выбор и эмоции человека в центр церковного служения, сделали для себя привычкой высмеивать богословие и заменили проповедь о Христе проповедью обращения.

Именно на натуралистическом морализме Финни христианские и политические крусейды построили свою веру в человечество и в источники самоспасения. Высказываясь практически как представитель деизма, Финни провозгласил: «В религии нет ничего превосходящего обычные силы природы. Она находится в прямом контексте действия сил природы. Когда человечество становится истинно религиозным, оно не может прилагать усилия кроме тех, что уже были дарованы ему изначально. Оно только проявляет ту силу, которая уже была у него, но направляет ее в другое русло, используя для Божьей славы. Таким образом, как новое рождение – это естественное явление, так является естественным и пробуждение. Пробуждение не есть чудо, оно не зависит от чуда ни в каком смысле. Это чисто философский результат правильного использования установленных средств, подобного любому другому эффекту, произведенному с применением определенных средств. Вера в то, что новое рождение и пробуждение непременно зависят от Божественной активности, весьма пагубна. Нет более опасной для процветания Церкви доктрины, и более абсурдной» (Религиозные пробуждения, 4–5 стр.). Когда лидеры Движения Церковного Роста утверждают, что богословие препятствует росту, и настаивают, что абсолютно безразлично, во что верит какая-либо церковь (ведь рост церкви – это всего лишь вопрос следования определенным принципам), тем самым они демонстрируют, насколько обязаны Чарльзу Финни появлением своего учения. Когда лидеры движения «Виньярд» хвалятся своими субхристианскими мероприятиями (с их лаем, рычанием, криками, воплями, святым смехом и другими странными явлениями), заявляя, что «ведь это действует» и «судите по плодам», они, таким образом, следуют за Финни и отцом Американского прагматизма Вильямом Джеймсом, провозгласившим, что истина должна определяться на основе «стоимости наличности в эмпирических терминах».

Подытоживая все вышесказанное, мы можем сказать, что в богословии Финни Бог не является суверенным, человек по природе своей не является греховным, искупление не является истинной платой за грех, оправдание посредством вменения праведности Христа – оскорбительно для человеческого разума и морали, новое рождение – просто следствие применения успешных техник и средств, а пробуждение – естественный результат продуманной кампании. Во вступительном слове к двухсотлетнему юбилейному изданию «Систематического Богословия» Чарльза Финни Гарри Кон превозносит его прагматизм: «Многие служители нашего Господа должны старательно искать то евангелие, которое «работает», и я счастлив констатировать: они могут найти его в этой книге». С другой стороны, Уитни Р. Кросс провел тщательное исследование и написал в своей книге «Выгоревший дотла округ: Социальная и интеллектуальная история религии энтузиазма в Западном Нью-Йорке, 1800–1850 гг.», что территория, на которой пробуждения Финни проходили особенно часто, стала колыбелью перфекционистских культов, которые, подобно чуме, поразили это столетие. Евангелие, которое «работает» для ревностных перфекционистов сегодня, завтра создает толпы разочарованных и истощенных суперсвятых.

Нет нужды говорить, что учение Финни отличается от евангельской веры. И тем не менее оно является основой современных движений, которые несут на себе его отпечаток: ривайвализма (и его современного эквивалента – Движения Роста Церкви), пятидесятнического перфекционизма и эмоционализма, политического триумфализма, основанного на идеале «Христианской Америки», антиинтеллектуальных, антидоктринальных тенденций евангельского движения и фундаментализма. Благодаря Движению Превознесенной Жизни конца 19 – начала 20 вв. перфекционизм Финни начал доминировать в возникающем движении диспенсационализма, которое зародилось под покровительством Льюиса Сперри Шэфера, основателя Даллаской Семинарии и автора книги «Тот, кто духовен». Конечно, не один лишь Финни ответственен за все произошедшее. Он является, скорее, «продуктом», а не «производителем». Тем не менее, его влияние ощущается по сей день и распространено по всему миру.

Финни не только отошел от материального принципа Реформации (от оправдания), выставив его неким отщепенцем, который противоречит основам евангельского христианства, но и отвратился от учений о первородном грехе и заместительном искуплении, поддерживаемых как католиками, так и протестантами. Поэтому Финни можно считать не просто арминианином, но пелагианцем. Он является не только противником евангельского протестантизма, но и врагом вселенского христианства в целом.

Я говорю об этом не для того, чтобы насладиться развенчанием героев евангельских христиан Америки. Когда мы осознаем, что потеряли нечто весьма ценное, весьма полезно отследить ход событий, чтобы узнать, когда, где и кто последний имел эту ценность в своем распоряжении. Это и есть цель, которую я преследовал в данной работе: честно и открыто рассмотреть то серьезное отступление от библейского христианства, которое произошло во время расцвета американского ривайвализма. Ибо до тех пор, пока мы четко не увидим, как это случилось, мы будем следовать по искаженному и опасному пути. Лишь в одном Финни был совершенно прав: евангелие, поддерживаемое Вестминстерскими богословами (на которых он открыто нападал), а также многими евангельскими христианами современности, является «другим евангелием» в противовес тому, которое было провозглашено Чарльзом Финни.

И сегодня главный вопрос звучит так: «Сторону какого евангелия примем мы»?