26.01.2009
Скачать в других форматах:

Стюарт Дж. Холл

Учение и жизнь ранней церкви

Глава 21. ЕВТИХИЙ, ЛЕВ I И ХАЛКИДОНСКИЙ СОБОР.

 

Новые лица

 

Смерть Кирилла в 444 г. открыла новую страницу в истории александрийской церкви. Влияние ее значительно возросло, так как к власти пришел Диоскор, которого поддерживали многие ведущие епископы; когда о его назначении было объявлено официально, все они направили ему поздравительные послания и обещания помощи. Даже Феодорит возлагал на Диоскора большие надежды, рассчитывая, что он не станет продолжать линию предшественника («Послания», 180). Тем не менее, несмотря на давнюю вражду с семьей Кирилла, новый епископ продолжил начатую им борьбу с несторианством, причем если он и отошел от политики предшественника, то в сторону ужесточения требований. Его главной концепцией стала идея раннего Кирилла: «после союза — одна сущность». Вначале разберемся с расстановкой сил. Цареградские преемники Нестория, особенно Прокл (434—448 гг.), разделяли богословские взгляды Кирилла. На императорском престоле все еще находился слабовольный Феодосии II (408— 450 гг.), который во всем повиновался евнуху Хрисафию, а тот, в свою очередь, выполнял указания архимандрита (аббата) Евтихия, ярого противника Нестория. Именно Евтихий стал причиной падения преемника Прокла — Флавиана (446—449 гг.). В Антиохии у власти стоял нерешительный епископ Домний (441—449 гг.), который в большей степени зависел от Феодорита. Решающее значение в такой ситуации приобрела позиция Рима.

 

Лев I

 

Во главе римской церкви стоял влиятельный епископ Лев I (440—461 гг.), которого прозвали Великим за успешные усилия по возвышению папства. Он разработал учение о верховной роли святого престола и старательно применял его на практике; с тех пор римский епископ приобрел почти безграничную власть над всем христианским миром. Тем временем западные земли Империи подвергались все более частым нападениям варваров. В основном угроза исходила от северных язычников, но были среди захватчиков и готы, обращенные в христианство арианами в эпоху Констанция II, когда престарелый Евсевий Никомидийский занял пост епископа Константинопольского и начал рассылать благовестников во все края. Готские владения простирались от Испании до Галлии; Северная Африка перешла в руки вандалов между 429 и 439 гг.; Британия тоже пала. Империи нужен был сильный папа, который взял бы на себя внешние сношения. Не удивительно, что примерно в 451 или 452 г. именно Лев вел мирные переговоры с Аттилой Венгерским и добился от него отмены похода на Рим. Однако этому предшествовали не менее интересные события.

Жизнь галльских церквей, обмирщенных и раздираемых вендеттами, изменилась с появлением Илария Арльского и его монашеского порядка. Получив поддержку наиболее серьезных верующих, он начал коренную перестройку, значительно превысив при этом полномочия. Ил арий проводил соборы, низлагал и назначал епископов, вводил новые правила. Неизвестно, знал ли он о своей обязанности советоваться с папой по всем этим вопросам, или нет, но очевидно, что не делал этого. Некоторые граждане отказались ему подчиняться и обратились с жалобой в Рим. Илария обвиняли в том, что он назначает священников и епископов по своему усмотрению вопреки желанию паствы. В связи с этими событиями Лев I получил от императора Валентиниана III (425—455 гг.) любопытный документ под названием «Constitutio» (цит. в: Лев I, «Послания», 11). Там говорилось, что никому не дозволено выступать против власти Рима, «ибо примет апостольского престола подтвержден заслугами св. Петра — главы апостолов, особым положением города Рима и решением священного синода». Таким образом, верховная роль папы основывается на главенстве Петра и столичном положении Рима. Под «священным синодом» подразумевается Никейский собор или же Сардикийский, каноны которого на Западе иногда путали с никейскими. «Своим неотменяемым эдиктом Мы постановляем, что епископам Галлии или других провинций запрещается нарушать древнюю традицию и принимать важные решения без согласования с многоуважаемым Папой Вечного Города. Если же апостольский престол издаст какой-либо указ, то для всех он будет законом и подлежит неукоснительному исполнению». Илария одернули, милостиво разрешив ему остаться на посту, однако эта победа кажется незначительной на фоне остальных достижений Льва I в деле укрепления папства.

Заручившись поддержкой императора и успешно справившись с практическими вопросами, Лев I начал разрабатывать теорию римского престола, обращаясь к этой теме, прежде всего в проповедях на дни собственных юбилеев и за праздник св. Петра (или св. Петра и Павла). Он заявил, что Петр посетил Рим не просто как глава апостолов. Он прибыл в столицу богоустановленной Империи для того, чтобы передать свою верховную власть римским епископам и сделать их преемниками особой благодати. В лице Льва I и любого другого епископа Римского к Церкви обращается сам Петр, Таким образом, папа обладает такой же верховной властью над другими епископами, как Петр над апостолами. Элементы этой теории можно обнаружить в работах предшественников Льва I, но ни одному не удалось собрать их в убедительную и цельную систему взглядов и доказать свою правоту с таким красноречием. Восточные церкви вскоре ощутили ее практические результаты во время событий вокруг Диоскора, и сам епископ Александрийский тоже осознал серьезность происходящего.

 

Феодорит

 

Во всех землях, на которые распространялось влияние Антиохии, последователи Кирилла сильно страдали из-за политики Феодорита. Диоскор при поддержке правительства Империи решил разобраться в происходящем. Как раз на восточной границе, в Эдессе, сторонник Кирилла и любимец народа епископ Раввула в 435 г. скончался, и его сменил Ива, который немедленно начал жестокую борьбу с богословскими идеями Кирилла. Его обвинили в богохульстве, но в 449 г. оправдали. В городе на Иву жаловались и даже поднимали бунт. Ириней, епископ Тирский, старый недруг Кирилла и ставленник Домния Антиохийского, был низложен, что подорвало авторитет Домния. Диоскору жаловались на вредные идеи, содержавшиеся в проповедях Феодорита, и в 447 г. последнему пришлось защищаться. Со следующего года императорским указом ему запретили председательствовать на соборах и приказали не вмешиваться в дела Церкви за пределами его епархии.

Произошедшая распря заставила Феодорита написать остроумную и хорошо аргументированную полемическую работу по христологии под названием «Собиратель» (греч. Eranistes). В ней он ведет спор со сторонником Кирилла, который «собирает» всякий идеологический вздор, догматический мусор. Беседа делится на три части: «Неизмененное» (Atreptos), где богослов объясняет собирателю, что Слово Божие не изменяется при воплощении, а лишь присоединяет к себе человеческую природу; «Несмешанное» (Asynchytos), где он доказывает, что два естества Христа остаются четко различимыми; «Бесстрастное», где объясняется, что божество Христа остается не задето страданиями и смертью. На все эти объяснения собиратель возражает и приводит свои (Кирилловы) положения, подобные тем, что возникли при споре с Евтихием. Два из трех принципов стали ключевыми в Халкидонском исповедании. К логическим рассуждениям и библейским текстам Феодорит добавляет ряд цитат из святых отцов, многие из которых известны нам только благодаря ему; причем он выбрал тех, кого считал близким своему противнику, но чьи слова поддерживают, наоборот, Феодорита. Интересно, что среди прочих он цитирует Аполлинария. Однако Феодориту требовалось больше, чем убедительные рассуждения.

 

Евтихий

 

Положение обострилось, когда Евсевий Дорилейский, некогда участвовавший в суде над Несторием еще в качестве мирянина, а ныне ставший епископом, обвинил Евтихия в ереси перед лицом патриарха Флавиана. Ни Флавиан, ни тем более Евсевий не были ревностными несторианами, однако их начало беспокоить растущее влияние александрийцев в богословии и церковных делах. Учение Евтихия известно лишь в общих чертах. В частности, он придерживался формулы Кирилла (Аполлинария): «единая природа Слова Божия», но без уточнения «воплощенного». Он соглашался, что до союза было две сущности, но после него — одна. Плоть Христа единосущна не нам, а Богу-Слову. Здесь Евтихий отходит от «Согласительного исповедания», но это его мало беспокоит, поскольку законность данного документа он отвергал и признавал лишь Никейский символ. Такое отношение подрывало и без того непрочный мир, достигнутый на Эфесском соборе 431 г., а также оскорбляло Рим. Кроме того, Евтихию, как раньше Аполлинарию, приписывалось убеждение, что Христос принес Свое человеческое естество с небес, однако достоверных данных по этому поводу нет.

В ноябре 448 г. собрался «Домашний синод» и низложил Евтихия. Воспользовавшись давними связями, Евтихий подал жалобу папе Льву I в Рим, а также написал епископам в Александрию и Иерусалим. Флавиан тоже уведомил Льва I о возникших неприятностях, хотя и с опозданием, за что тот ему впоследствии попенял. Император Феодосии II в то же время получил сообщения из Эдессы о беспорядках, в которых обвиняли несториан и Иву, и разгневался. По совету Хрисафия он созвал Эфесский собор для рассмотрения дела Евтихия. Первого августа 449 г. Иву низложили. Феодорита даже не пригласили на заседание. Диоскор, видя императорскую поддержку, уже приготовился повторить триумф Кирилла. Как и последний, он рассчитывал на Мемнона Эфесского и малоазийских епископов, недовольных Царьградом, а также на своих многочисленных монахов. Однако Диоскор допустил промах, ставший для него роковым: не склонил на свою сторону Льва Римского.

 

«Том» Льва Великого

 

Льву I потребовалось время, чтобы оценить ситуацию. Он начал писать, лишь, когда получил приглашение в Эфес, и так появилось послание к Флавиану, обычно известное как «Том» (греч. tomos — «книга»). Оно отличается изящным слогом и уверенностью, с какой автор высказывает свои крайне отрицательные суждения. Просмотрев материалы дела, Лев I заключил, что Евтихий «весьма поспешен и невероятно невежествен». Если ему недосуг было прочесть Священное Писание, мог бы обратить внимание на общехристианский символ веры. Здесь папа приводит не Никейский, а староримский (апостольский) символ, этим он указывает на свое положение апостольского наследника. Слова «рожденного от Духа Святого и Марии Девы» ясно свидетельствуют, что Христос «взял нашу плоть и соделал ее своею», иначе Он не смог бы одолеть врагов, грех и смерть. Далее даются места из Библии, которые подтверждают человеческое происхождение Иисуса от Давида и Авраама. Непорочность зачатия ни в коей мере не лишает Его плоти: «Святой Дух вложил Плод в чрево Девы, но сущность Своего тела Плод принял не от Духа, а из тела матери».

Лев прямо заявляет, что Евтихий приписал Христу «вид человека, но... не действительную сущность тела матери». Спасение же зависит от присутствия двух отличимых сущностей, соединившихся по воле Божией ради высшей цели:

«Особые свойства каждой природы и сущности остаются неискаженными. Они соединяются в одном Лице, так что величие пребывает со смирением, сила со слабостью, вечность с тлением. Ради нашего искупления природа бесстрастная и непоколебимая вступила в союз со страдающей, ибо исцелить нас может только единственный Посредник между Богом и человеками, Человек Иисус Христос, по одному естеству — смертный, по другому — бессмертный».

Лев I обращается к учению Иринея: Христос как Человек вновь вступает в первую, Адамову битву и как Бог побеждает в ней. Папа применяет древний подход к новому вопросу и делает однозначный вывод. (Несторий, тогда пребывавший в египетской пустыне, прочел его в послании Льва I и возблагодарил Бога.) Суть его сводится к тому, что человеческая природа не утрачивает своей целостности, «полностью принадлежит Ему, полностью принадлежит нам», и человечество усиливается божеством, а не принижается. Сын Божий явился из невидимой, вечной славы, чтобы стать видимым и пребывать во времени. Союз получается подлинным: «Каждая сущность в общении с другой отвечает за дела, свойственные ей; Слово творит, что подобает Слову, а плоть исполняет, что пристало плоти. Одно естество сияет чудесами и знамениями; другое терпит муки и болезни». Слова и дела Христа недвусмысленным образом распределяются между двумя сущностями, после чего следует тот самый список противопоставлений, который некогда отвергал Кирилл:

«Рождение по плоти есть проявление человеческой природы, но зачавшее чрево Девы — знамение могущества Божия. Младенчество и убогая колыбель отражают человечество, хор ангелов, поющий о величии Бога, — божество... Голод, жажда, усталость, сон говорят о человеческой сущности, но умножение пяти хлебов, так что их хватило на пять тысяч человек, или обещание дать самарянке воды живой, испив которую не возжаждешь вовек... несомненно, голос сущности божественной».

Одной природе принадлежат слова: «Я и Отец одно», а другой — «Отец больше Меня». Во Христе Божество и Человечество соединились в одну личность, но «источник поношения общий для них, и источник славы — общий». Папа ссылается и на другие места из Библии, в частности, на Мф. 16:13-17, где Петр свидетельствует о Христе, что Он — Сын Божий и Сын Человеческий. В конце послания Лев I выражает удивление, что Евтихия не осудили за учение о двух естествах до воплощения и одном после. Скорее, все наоборот: до воплощения — одна сущность, божественная, после — две, так как воспринято человечество. Папа предлагал дать Евтихию время осознать свое заблуждение и покаяться, а своим представителям на соборе — епископу, пресвитеру и диакону (последним был молодой, но подающий большие надежды Иларий Римский) — поручал выступить от имени римского престола. Суждение Льва I было изложено ясно и убедительно, однако оно дошло до места назначения слишком поздно и не смогло спасти Флавиана.

 

Эфесский собор 449 г.

 

Диоскор прибыл в Эфес и сразу объявил об открытии заседания. Вначале были зачитаны верительные грамоты императорских посланников, затем перешли к рассмотрению дела Евтихия по материалам «Домашнего синода». Флавиану и его сторонникам не позволили выступить в свою защиту. Евтихия допросили, он предъявил множество свидетельств из работ святых отцов (некоторые из них, правда, оказались ненастоящими) и провозгласил: «Я верую, что Христос принял плоть от Девы». Услышав это, Диоскор заметил: «Две сущности до союза, после — одна, разве не в это все мы веруем?». Епископы подтвердили это и оправдали Евтихия. Однако самое главное было еще впереди.

При помощи Ювеналия Иерусалимского, старого друга Кирилла, Диоскор показал на материалах дела, что судья Евтихия Флавиан и обвинитель Евсевий Дорилейский нарушили канон, принятый на Эфесском соборе 431 г. (где выступал Кирилл) о недопустимости иных образцов правоверия, кроме Никейского символа. Этим они внесли беспорядок в жизнь Церкви и посягнули на всеобщее согласие. Они заслуживают немедленного низложения, о чем будет сообщено императору. Такое выступление было прямо направлено против «Согласительного исповедания», Диоскор рисковал, но на карте стояло слишком много, к тому же присутствующие были на его стороне. Флавиан возмутился; Иларий Римский вскричал: «Contradictur» («Нельзя!») и покинул собор.

Два года спустя те же епископы очень захотели отменить принятое решение и заявили, что Диоскор подал им на подпись чистые листы и заставил поставить свои имена под давлением — у входа стояли воины с оковами в руках, готовые увести строптивых в темницу. Так или иначе, почти все епископы, даже антиохийцы, подписали решение собора. Диоскор торжествовал. Одна сущность победила две, Александрия одержала верх над Антиохией и захватила власть в Царьграде. Феодорит, Домний и Ива были лишены сана, а Двенадцать анафем получили статус закона. Флавиан так и не смог прийти в себя после пережитого и следующей зимой скончался в ссылке.

Однако побежденные не хотели сдаваться. Флавиан успел написать Льву I просьбу вмешаться и защитить здравое учение и законность. Он называет Евтихия приспешником Аполлинария и рассказывает, что решение принималось под давлением, большинство все еще оставалось на стороне Флавиана. Он пишет, что, когда обратился за помощью «к престолу апостола Петра и священному синоду, собравшемуся от имени Вашего Высокопреосвященства», воины попытались схватить его, он оказал сопротивление и бежал. Не исключено, что Флавиан немного преувеличивает, чтобы расположить к себе Льва I. Обратился к папе и Феодорит. В послании он описывает свою долгую жизнь, посвященную Церкви, которой он честно служил как пастырь и богослов, обращал еретиков в истинную веру, писал книги, доступные всем и открыто свидетельствующие о его правоверии. Теперь же он рассчитывает на непредвзятое суждение апостольского престола, каким бы оно ни1 оказалось.

Мольбы опальных епископов задели нужную струну в сердце папы, который почувствовал, что они поддерживают его взгляды на роль Рима. В письме к Флавиану он уже высказывал свое суждение, но на Эфесском соборе им пренебрегли, участников даже не ознакомили с посланием епископа Римского. Теперь Лев I начинает рассылать письма главам восточных церквей с предложением пересмотреть решение собора. Он обращается к императору с просьбой созвать другой собор, а к сестре Феодосия II Пульхерии — с просьбой уговорить императора. Второй Эфесский собор папа называет не иначе, как «Разбойничий» (Latrocinium). Он вступает в переговоры со сменившим Флавиана епископом Константинопольским Анатолием, ставленником Диоскора. Некоторые из писем были, видимо, перехвачены агентами Хрисафия. Льву I ничего не удавалось, большинство церквей признавало решение собора, а пока на престоле оставался нынешний император, и государственная власть была на стороне Диоскора.

 

Халкидонский собор 451 г.

 

Двадцать восьмого июля 450 г. Феодосии II упал с лошади и погиб. Во главе Империи встала его сестра Пульхерия, вскоре она вышла замуж за Марциана, выдающегося полководца. Хрисафия казнили, Евтихия сослали, а останки Флавиана перенесли в почетную гробницу. Лев I приветствовал перемены, но уже не настаивал на созыве нового собора, считая, что достаточно его «Тома» и «Второго послания Кирилла к Несторию». Тем не менее, император Марциан стремился везде установить свои порядки и объявил о предстоящем Вселенском соборе в Никее; потом место встречи перенесли в Халкидон. Собор оказался одним из самых длинных и представительных: с 8 октября по 10 ноября 451 г. прошло пятнадцать сессий, на каждой присутствовало до 600 епископов, решение собора подписали 452 человека.

Диоскор, отлучивший Льва от Церкви как раз накануне, был предан суду за поведение на Эфесском соборе. Слушание дела привело к тому, что многие из бывших сторонников отвернулись от него, даже близкие союзники типа Ювеналия Иерусалимского почувствовали откуда дует ветер и покинули Диоскора (Ювеналий, вероятно, боялся за статус Иерусалима). Верны ему остались только египетские монахи. Решения Эфесского собора были признаны недействительными, а Евтихия предали проклятию. Диоскора низложили за незаконные действия на соборе. «Том» Льва I зачитали и одобрили после бурного спора по ключевому вопросу о двух сущностях в одном Христе. Все выпады против папского послания блестяще отразил Феодорит, которого восстановили в сане при условии отречения от Нестория. Он подобрал цитаты из умеренных работ Кирилла, особенно из «Второго послания к Несторию», которые прекрасно согласовывались с оспариваемыми местами из послания Льва I.

Решения и каноны предыдущих соборов были изучены и отобраны, а закон о канонах пересмотрен. Наиболее важными являются решения, касающиеся роли Царьграда. Канон 9 разрешает митрополитам (верховным епископам провинций) обращаться по спорным вопросам к экзарху (верховному епископу, стоящему над несколькими провинциями). В те времена епархия была самой крупной административной единицей, включавшей в себя несколько областей; в современных церквах обычно наоборот: в одной области несколько епархий. Однако в равной степени законно будет обращение с такой просьбой к «Цареградскому престолу», епископ Константинопольский имеет те же права при рассмотрении жалоб, что и Римский. То же подтверждает и канон 17. Канон 28 повторяет решение Вселенского собора 381 г.: Цареград, как новый Рим, имеет равное с ним право решать внутрицерковные вопросы, поскольку тоже участвует в делах Империи. Кроме того, в ведение епископа Константинопольского передаются епархии Понта, Азии, Фракии и варварские земли за пределами Римской империи, он может назначать там митрополитов.

Так роль Царьграда значительно возросла, постоянное вмешательство патриарха в дела соседних провинций (за что некогда пострадали Иоанн Златоуст и Несторий) было узаконено. Статус византийской столицы уже обсуждался в переписке Льва1 с Анатолием, и некоторые из халкидонских канонов заранее получили одобрение епископа Римского. Тем не менее, папским легатам было дано указание выступать во время собора и отклонять все предложения. Ранее Рим не принял канон 3-го Цареградского собора 381 г., а теперь, после размышления, Лев I отменил Халкидонский канон 28 с такой формулировкой: Анатолий взял на себя слишком много и провел правило, противоречащее решениям Никейского собора (видимо, папа имел в виду Сардикийские каноны, которые ошибочно принимал за Никейские). Кроме того, недопустимо принижать статус древних апостольских престолов в Антиохии и Александрии, освященных самим Петром.

Наиболее возмутительным для Льва I оставался все тот же старый аргумент: канон 28, возвышавший Цареградский престол, опирается на административное положение города в Римской империи и утверждает, что, поскольку у него есть сенат, самоуправление и равный почет со старой столицей, естественно будет уравнять его с Римом и в церковных делах. Получается, что папство приобрело свою власть благодаря столичному положению Рима, а не приняло ее из рук Петра, назначенного главой Церкви Самим Христом. Этого Лев I потерпеть не мог.

 

Халкидонское вероопределение

 

Халкидонское вероопределение появилось в разгар спора о столичных городах. Оно понадобилось, поскольку императоры не надеялись на власть одного только папы. Им требовалось всеобщее соглашение по вопросам христологии, которого можно было бы достичь, если официально принять вселенское вероопределение. По очевидным причинам оно должно опираться на те догматы, по которым уже достигнуто соглашение. Метод создания нового образца правоверия помогает понять путь богословия к его классическому варианту.

Во второй части материалов собора провозглашается, что Иисус Христос передал всю полноту истины своим апостолам, а собор лишь удаляет ошибки и заблуждения, привнесенные диаволом. Подтверждается верность исповедания, принятого в Никее (325 г.), Царьграде (381 г.) и Эфесе (431 г.). Халкидон называет их Вселенскими соборами, решения которых обязательны для всей Церкви. Далее приводятся два символа веры — Никейский и Цареградский (они обсуждаются раньше, в первой части). Текст Цареградского символа взят из византийского архива, нам не известного (см. главу 16). В Халкидонском вероопределении два символа подогнаны друг к другу, чтобы оправдать теорию, изложенную в третьей части материалов: Цареградский символ — это тот же Никейский, но с добавлениями, направленных против «посягающих на Святой Дух». Утверждается, что 150 цареградских отцов внесли поправки «не потому, что предшественники что-то недосмотрели, а как письменное свидетельство их веры о Святом Духе, против тех, кто отвергает Его богоравенство».

В Царьграде сохранили апостольскую веру, изложенную в Никейском символе, просто добавили ряд уточнений в связи с новыми ересями; и так был создан необходимый прецедент. Благодаря ему в Халкидоне смогли принять «синодальные послания блаженного Кирилла... Несторию и восточным церквам», чтобы бороться с теми, «кто посягает на тайну Боговоплощения». Подразумевались «Второе послание к Несторию» и «Послание к Иоанну Антиохийскому», в последнем содержалось «Согласительное исповедание». Все они имели отношение к «заблуждениям Нестория» и «объясняли символ веры» искателям истины. Кроме того, «для свержения неверного Евтихия» утвердили «Том» Льва I, «ибо в нем нет расхождений с учением великого Петра, а сам папа является столпом борьбы со всяким разномыслием».

Все принятые документы получили статус образцов правоверия. Некоторые историки предполагают, что в их число включено и «Третье послание Кирилла к Несторию». Если это действительно так, то собор был в большей степени проникнут идеями Кирилла, чем обычно думают. Тем не менее, самой правдоподобной является гипотеза, что недружелюбное и резкое письмо с анафемами получило признание только в числе остальных решений Эфесского собора 431 гг., но не вошло в собственные материалы Халкидона.

В четвертой части излагается позиция собора, отвергающая ересь «двойного Сына», приписываемую Несторию, и четыре заблуждения Евтихия (страдающее Божество, смешение двух сущностей Христа, небесное естество в образе раба и «до союза две природы, после него — одна»). Затем следует вероопределение, основанное на «Согласительном исповедании» с добавлением нескольких фраз из «Второго послания к Несторию» и «Тома». Суть его такова: Господь наш Иисус Христос — «один и тот же Сын», Бог и Человек, так что и божество Его без изъяна, и человечество полноценно, тело и мыслящая душа. Таким образом, подтверждается антиохийский постулат о едином Христе, обладающем двумя сущностями, а александрийское учение о едином Слове Божием со Своей плотью отвергается. Об Иисусе говорится, что Он по божеству единосущен Отцу и по человечеству единосущен нам; «по божеству рожден от Отца прежде всех веков, и по человечеству рожден от Марии Девы, Богородицы». Далее повторяются основные положения учения: «один и тот же Христос, Сын, Господь, Единородный, в Котором признаются две сущности несмешанные, неизмененные, неразделенные, неотсоединимые».

Здесь введены тонкие лингвистические нюансы. По традиции говорили: «из двух сущностей» (греч. ek dyo physeon), Флавиан употреблял именно такое выражение в споре с Евтихием. Однако римлянам оно казалось подозрительным, поскольку Диоскор и Евтихий любили фразу «из двух — одна». По этой причине они хотели подчеркнуть двойственность и выразили это как «в Котором признаются две сущности» (греч. еп dyo physein gnorizomenon). Дословный перевод этой фразы: «в двух сущностях (или с двумя сущностями) признаваемый», греческий предлог «ел» имеет значение «в, с». Их союз определяют четыре прилагательных, первые два заимствованы у Феодорита: «несмешанные» (asynchytos) и «неизмененные» (atreptos), а два другие добавлены, чтобы избежать обвинений в несторианстве: «неразделенные» (adiairetos) и «неотсоединимые» (achoristos). Наконец, приводится мозаика из слов Льва и Кирилла, из которой ясно, что в союзе сохраняются отличительные свойства каждой сущности, но при этом они соединяются в одном Лице, одной Ипостаси. Не два, а один и только один Сын, Единородный, Бог, Слово, Господь, Иисус Христос. Так была принята формулировка, ставшая вселенским образцом правоверия, обязательным для всех под страхом потери сана и отлучения от Церкви.

 

Ценность Халкидонского вероопределения

 

Ведущие церкви Египта, Эфиопии, Сирии и Армении до сих пор хранят верность монофизитству (учению о едином естестве) и отвергают решения Халкидонского собора, однако это не умаляет роли его в развитии христианской догматики.

Во-первых, подтверждено «Согласительное исповедание», а с ним — основные принципы антиохийского, александрийского и римского богословия.

Во-вторых, отвергнуты взгляды Евтихия, в частности, что Христос-Бог обладает иным человеческим естеством, чем остальные люди. Признано, что человечество Сына полноценно и единосущно нашему, так что Он во всем, как мы, кроме греха. Примечательно, что вышеупомянутые монофизитские церкви, в конце концов, тоже предали Евтихия анафеме. Это произошло, когда под руководством одаренного богослова Севера Антиохийского они решили выработать свою догматику. Какими бы ни были их взгляды на другие вопросы, человеческую природу Христа они признавали во всей ее полноте. Обычно же христиане поклоняются Ему как Богу, но избегают разговоров о Его человечестве.

В-третьих, исключены старые ереси, особенно несторианство, поскольку специально оговаривается нераздельность и неотсоединимость двух сущностей. Марию уместно называть «Богородица», ибо у нее лишь один Сын — Он же Бог, Слово, Господь. Идеи Аполлинария исключались, поскольку есть уточнения, что человечество — «тело и мыслящая душа»; а Бог и Человек — «две сущности несмешанные». Ариане и духоборы не принимали соответственно Никейского и Цареградского символов веры, а потому их идеи тоже исключались.

Предпринимались попытки примириться с египетскими монофизитами путем толкования решений Халкидона в духе позднего Кирилла, при этом осуждалось старое антиохийское богословие (в лице Феодора, Феодорита, Ивы). В 553 г. император Юстиниан созвал Пятый Вселенский собор именно чтобы воссоединиться с ними. Все эти усилия оказались тщетны, не удались и более поздние попытки примириться на основе учения о единой воле Христа (монофелитская ересь). Решения Халкидонского собора вошли в канонический закон и учение церквей Запада и Востока, его принципы устояли даже в Реформацию и вошли в протестантское богословие.

В современную эпоху эти тщательно выверенные определения показались чересчур сухими для тех, кто искал духовно-нравственного христианства. Они считали, что живой Искупитель превращен здесь в метафизическую мумию. Так отнеслись к Халкидону протестанты-либералы (А. Гарнак и В. Темпль), англо-католическое богословие (Р. Престиж), «библейское богословие» (О. Кульман). Среди теологов всех школ найдутся такие, кто принимает Халкидонское вероопределение, но считает его просто «ограничителем», устанавливающим пределы, за которые христология не должна выходить, чтобы не впасть в ересь. Римокатоличество твердо стоит на принципах Халкидона в теории, но на практике они ощущаются мало.

В последние годы библеисты немало сил тратят на изучение исторических вопросов, в частности на поиск истоков веры и Самого Иисуса. В связи с этим величайший теолог современности К. Ранер заметил, что лишь сейчас Церковь начинает понимать халкидонский принцип «полноценного человечества» Христа. Экуменические переговоры заставили богословов искать общее между теми, кто исповедует две сущности, и монофизитами, отвергнутыми Церковью со времен Халкидонского собора. Монофизиты пережили самые разные формы государственного устройства и многих чужеземных захватчиков, и уже один этот факт заставляет задуматься: а является ли учение о количестве и соотношении сущностей Христа достойным поводом для разделения церквей? Все они черпают свет Божий через того же Иисуса Христа, исповедуя Его Богом и Человеком. Что же касается халкидонской трактовки, то она остается важным вкладом в богословие.


 

 

 

 

 

 

 

 


 

Евангельская Реформатская Семинария Украины

  • Лекции квалифицированных зарубежных преподавателей;
  • Требования, которые соответствуют западным семинарским стандартам;
  • Адаптированность лекционных и печатных материалов к нашей культуре;
  • Реалистичный учебный график;
  • Тесное сотрудничество между студентами и местными преподавателями.

Этот материал еще не обсуждался.